Читаем без скачивания Мир, в котором меня ждут. Ингрид - Екатерина Каптен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За астрономией следовала логика. Преподаватель по этому предмету – Севастиан Эйлер – был коренастым и очень много шутил. Логика считалась одной из опорных дисциплин в Ликее, в Академии её сменяла аналитика, диалектика и философия.
Урока по ботанике Ингрид ожидала с налётом скуки: в школе на земле этот предмет был позади, и ничего интересного в цветочках девочка для себя так и не нашла. Однако урок в Междумирье с тем же названием перевернул её представления о флоре. Здесь на ботанике она впервые узнала, что есть растения с разным характером, холодные и горячие, сухие и влажные, агрессивные и мягкие. Преподавательница Оливия Лаванда была женщиной средних лет, полненькая, степенная, с живыми глазами и тонкими пальцами.
На «оранжевый» урок в четверг со странным названием «метательные искусства» Ингрид шла уже с предвкушением одышки, больных рук, ног и спины. После хореографии и плавания у неё до сих пор болело всё. Причём она привыкла проговаривать свою боль, и одноклассники с большим терпением выслушивали её жалобы, которые, по существу, были не столько жалобами, сколько хвастовством. На земле ни один урок физкультуры не мог произвести такого впечатления на её тело, как здешняя нагрузка.
Метательные искусства заключались в стрельбе из лука, арбалета, метании камней из пращи и дротиков. Ученики Ликеи занимались стрельбой из лука, их тренировал Генри Вильхельм Хенсинктен. Он был из служивых людей, зрелых лет, огненноволосый, собранный, высокий и неразговорчивый. Ученики приходили со своими луками, а у Ингрид такового не было – требовалось подобрать подходящий для неё из арсенала. Генри Вильхельм внимательно посмотрел на Ингрид и оценил её физические данные: невысокий рост, крупная кость, телосложение плотное, но при этом сухое и узловатое; потом посмотрел на её ладони: крепкие кисти рук, негибкие, сухие, всегда чуть согнутые пальцы. Оставив других учеников на попечение помощника, он вместе с Ингрид пошёл подбирать лук и амуницию. Ингрид волновалась, примеряясь к оружию, что заметил ветеран.
– Раньше никогда не стреляли из лука? – спросил он.
– Не доводилось, только из пневматики в тире, – ответила Ингрид.
– Что такое пневматика, спрашивать не буду, а лук освоить надо. Для начала наденьте крагу, мы же не хотим пойти на обед с лепёшкой вместо руки…
Генри Вильхельм провозился с Ингрид половину занятия, объясняя и показывая всё с нуля. Первая самостоятельная стрела разрезала воздух и поразила край соломенного щита, на котором крепилась мишень.
– Что ж, учитывая, что вы держите лук первый раз, это весьма недурно, – вынес он свой вердикт.
Тренер вручил ей колчан со стрелами и сказал, чтобы она сейчас тренировалась, пока никто на неё не смотрит, и обращалась к нему со всеми вопросами. Все позиции, где стояли стрелки, разделялись шорами во весь рост. Он отошёл и резко дунул в свисток, означавший прекращение огня и сбор стрел. Ученики сошли с позиций и засеменили к мишеням. Через пару минут все вернулись на свои места, и после свистка выход на стрельбище был строго запрещён. Ингрид без свидетелей чувствовала себя уверенней, бодро клала стрелы на лук и метала их. Правда, не все стрелы попадали в мишень, но и малые хорошие результаты чуть вскружили ей голову. Ингрид даже не заметила, как сзади подошёл Генри Хенсиктен и положил руку ей на плечо:
– Целиться начинайте, когда сделаете свою первую тысячу выстрелов.
– Спасибо! – Она обернулась через плечо с искренней улыбкой. В ответ тренер ей по-доброму подмигнул.
Ингрид спустила все стрелы, когда раздался свисток. Она сошла с позиции, и тогда стало видно, где чья мишень и каков результат. Оказалось, что она видела далеко не все мишени на стрельбище, а её мишень самая большая по размеру и вовсе стояла ближе всего к линии огня. Тут она заметила маленькую мишень на дальнем огневом рубеже, центр которой был туго забит стрелами. Интересно, кто к ней сейчас идёт? Лучший результат по классу принадлежал Артемиде! Ингрид ожидала увидеть кого угодно, но не её. Девочка была опять удивлена. Арти никогда не делилась своими откровенными успехами, а вот Эдвард и Нафан напротив, любили прихвастнуть.
Стрельбища располагались во внешней части дворца, куда уходили поля с левадами, и дорога на обед проходила по старой, но ещё зелёной траве. Ингрид первый раз находилась в этой части Розы Ветров. Скакать от радости после успешного урока она начала, когда сдала лук и амуницию обратно в арсенал. Не смотря на боль в руках и спине, после тренировки ей стало очень хорошо. Сначала шла вприпрыжку, а потом уже еле ползла, проговаривая, что, как и где у неё отваливается. Одноклассники терпеливо сносили этот словесный поток, относясь к происходившему с большим снисхождением, поскольку шумные и болтливые младшие братья и сёстры были почти у всех.
Ингрид слишком сильно радовалась, что «оранжевый» урок прошёл успешно. Аппетит разыгрался не на шутку, и за обедом она с удовольствием поглощала салат, который сама же накануне приготовила. Вообще, девочка оказалась на редкость прожорлива для своих лет и комплекции, и при этом было неясно, куда уходил весь запас съеденного – пока что ликейская форма сидела на ней как влитая. Одноклассники молча наблюдали за ней, убеждаясь в правдивости мифа, что люди с земли в первые месяцы много едят. Это была почти правда: Ингрид ела не просто много, а очень, очень, очень много.
– А бывают же таланты, которые раскрываются сразу? – за обедом спросила Ингрид, возвращаясь к прошлому разговору.
– Ты про метание стрел? – уточнил Нафан.
– Такое бывает, конечно, – сразу сказала Хельга. – Бывает, стоит взяться за какое-нибудь дело и сразу всё идёт, будто твои руки сами знают, что и как надо делать.
– Но в любом случае не стоит обольщаться первыми успехами, – строго сказал Нафан. – То, что кажется отличным, может потом рассыпаться. Если что-то получилось сразу, это вовсе не означает, что оно станет твоим делом на всю жизнь.
– Недостаточно иметь талант: над ним надо много и упорно работать, – спокойно продолжила Артемида.
– Артемида, а сколько лет ты стреляешь из лука? – спросила Ингрид.
– У-у-у, – протянул Эдвард, – когда мы познакомились, а это было лет пять назад, Арти уже была отличным стрелком.
Артемида очень смутилась от такой похвалы и сдержанно ответила:
– С трёх лет. Ну, в три года это, конечно, игра была, а вообще, с пяти лет уже серьёзно.
– Для тебя, Артемида, здешние уроки даже слишком простые, – уточнила Хельга.
Ингрид всё больше восхищалась своими новыми друзьями.
На обиход она отправилась, отыскав среди учеников Сольвей и Эрин. Вместе с ними Ингрид вновь принялась строгать салаты и холодные закуски. По отработке обихода Дафна проставила в её кредитном альбоме новые печати. Тут Ингрид выяснила ещё, что печати бывают разных цветов: красная печать означает высшую оценку, а чёрная переводилась как «задание сделал, но кое-как».
В междучасье обихода и ужина Ингрид отправилась к Деметросу Аркелаю, как тот просил. По дороге она думала о том, как там поживает её копия и как прошёл первый урок по химии с новым преподавателем. Почему-то от этих мыслей в её груди сжалось сердце.
Перед дверью кабинета куратора Ингрид остановилась, оправила одежду и лишь после этого постучала.
– Ингрид, заходите!
Девочка вошла в кабинет и удивлённо посмотрела на Георга Меркурия, который сидел в кресле в углу.
– Здравствуйте, – кивнула она Деметросу Аркелаю и Георгу Меркурию, озираясь по сторонам: нет ли здесь кого третьего?
– Ингрид, как я и говорил, семья моего брата хочет взять опекунство над вами, нужно это оформить.
В голове Ингрид прояснилось: Георг Меркурий – брат Деметроса Аркелая. Но они были не очень похожи. Деметрос Аркелай в зрелых летах, плотного коренастого сложения, с пышными, но аккуратными усами. На усталом лице сильно выделялись носогубные складки от частых улыбок; его тёмные с редкой проседью волосы были коротки, что здесь было редким даже для мужчин (да-да, мужчины
